Во времена, когда рьяная борьба за чистоту языка зачастую приводит к обратному эффекту, Даугавпилсский театр может подать Латвии пример реальной интеграции. Накануне больших гастролей в Риге, на сценах Латвийского Национального театра и Рижского русского театра, художественный руководитель Даугавпилсского драматического театра Олег Шапошников поделился опытом работы на трех языках — латышском, русском и латгальском.
 В "латгальскую рулетку" Шапошников сыграл пять лет назад, когда успешного на тот момент рижского режиссера поставили перед выбором: или он возглавит Даугавпилсский драмтеатр и попытается вдохнуть в него новую жизнь, или… пациент не вынес кризиса и скорее мертв. О том, что такое диагноз и лечение, Олег знал не понаслышке: по первому образованию он врач-терапевт, по второму — психоаналитик.
Мне кажется, такая рьяная борьба за чистоту, когда ты либо чисто-латыш, либо тебе никак, должна отойти в прошлое. При этом, я ни в коем случае не ратую за то, чтобы латышский перестал быть единственным государственным.
Олег Шапошников


Сказать, что роль реаниматолога далась Шапошникову играючи, было бы нечестно. Столичного ставленника настороженно встретили как в самом театре, так и во всем городе ("у нас что, своих творческих личностей не хватает?!", "ишь, понаехал тут, дохтур!"). Но режиссер, не рефлексируя понапрасну, принялся за дело. Репертуар расцвел многообразием жанров — комедия, триллер, мюзикл, оперетта, европейский авангард… Зарядили темп по десять премьер в год. Появилась вторая – балетная труппа, а в местном художественном колледже Saules Шапошников набрал курс из десяти юных актеров, к которым завез педагогов из Риги, Москвы (Щукинского училища) и из Израиля.
В итоге посещаемость театра выросла раза в четыре. Аншлаги стали привычным делом. Удалось поднять цены на билеты (на лучшие места) — поход в театр стал делом престижа. В Вильнюсе и Минске даугавпилсчан ждут с премьерами трижды в год. В Риге с первых же масштабных гастролей режиссер имел смелость объявить: "Если спектакль не понравится — вернем деньги за билеты!" Рекламаций не последовало.
Самая удивительная особенность Даугавпилсского театра — труппа, в которой гармонично сосуществуют латыши, русские и латгальцы. И спектакли ставятся на всех трех языках. Причем в постановке на латышском вполне могут играть и русскоязычные актеры. И наоборот. На латгальском, порой, играют те, кто с этим языком был знаком лишь на слух. Да и зрители в антрактах говорят на разных языках. Вполне мирно. А ведь руководство театром Олег Шапошников принял незадолго до "языкового" референдума, который в Риге перессорил многих друзей и коллег, и навел шорох в культурной среде.
– Не в простое время ты взялся руководить многонациональной труппой. Отразились ли на ней острые языковые баталии, которые шли тогда по стране?
– Ничуть! Расскажу одну очень показательную историю. Как раз в то время в театр пожаловало столичное телевидение: хотели опросить наших актеров, что они думают, да как на них все отразилось. А они попросту отказались комментировать ситуацию. Причем, положа руку на сердце, никаких моих запретов на сей счет не было. Это было их искреннее желание не нагнетать ситуацию и не сеять раздор. Когда столичные телевизионщики сообщили об этом демарше в своей телепередаче, сидевший в прямом эфире Алвис Херманис назвал Даугавпилсский театр… предателем. И это здорово задело наших актеров. Как можно бросаться такими эпитетами, даже не пытаясь разобраться в ситуации?!
Если быть точным, то мы вообще не делим наш театр на русскую и латышскую труппу. Лишь формально разделяем их на носителей того или иного языка — родной латышский, родной русский, родной латгальский. Есть несколько человек, которые в равной мере владеют русским и латышским на профессиональном уровне.
И я очень рад тому, что политическая борьба не вмешивается в жизнь театра. Да и в самом городе никто не протестует против латышского, как это иногда преподносят в Риге, мол в Даугавпилсе за латышскую речь можно по голове получить, но и не гонят волну. В силу расположения региона, здесь всегда жили люди разных национальностей, что наглядно видно по надписям на кладбищах. И сегодня у большинства даугавпилсчан есть родственники в Литве, Беларуси, России — их пропагандой не склонишь ни на какую "правильную" сторону — они верят тому, что сами видят, слышат, знают. Да, и тут есть люди, которые кричат о воссоединении с Россией, но такие есть везде. Здесь нет такого радикализма и сепаратизма, о котором меня все время спрашивали в интервью рижские СМИ.

– Это они фильм BBC "Третья мировая война: в командном пункте" посмотрели!
– Совершенно отвратительный! Я хорошо помню день, когда мы его посмотрели и пришли в возмущение. Ни один человек не сказал: о, как круто! Наоборот, люди из Латгалии (и не только латыши) поехали в Ригу, стояли с плакатами и протестовали против этого фильма. Это гораздо больше говорит об этих людях, чем любые домыслы… И надо быть абсолютным антипатриотом своей страны, чтобы за деньги Латвии купить такой фильм и показать его.
Как мне кажется, Даугавпилс в целом и наш театр в частности идут впереди политики и процессов, которые якобы могли бы тут диктовать повестку дня. Еще пример могли бы подать, как делается интеграция.
– Подай, пожалуйста!
– Все просто: нельзя сеять неприязнь, унижать и оскорблять. Только на такой платформе можно наладить диалог и взаимодействие. Невозможно ожидать, что люди, которые плохо говорят на латышском языке, хотя бы потому что всю жизнь на нем не говорили, вдруг, по взмаху волшебной палочки или волшебной плетки, начнут говорить на нем перфектно и резво. Надо трезво оценивать реальность и шансы, когда и что от людей требовать. Задача ведь не в том, чтобы все вдруг заговорили на высшую категорию, а в том, чтобы люди, которые стараются говорить и понимают, получали возможность применять свои знания и при этом чувствовать себя полноценными.
Скажем, в нашем театре русские актеры периодически играют в спектаклях на латышском языке. Никто над ними не смеется. И наоборот, у нас многие латышские актеры охотно играют и в спектаклях на русском языке. И ест спектакли, в которых задействовано сразу несколько языков. Скажем, в "Латгальской рулетке", которая идет на латгальском языке, есть русскоязычный персонаж.
Мне хорошо знакома ситуация, когда приехавшие из Латгалии юноши и девушки, чей родной язык латышский, не могут поступить на актерский курс в Академии культуры — им указывают на то, что их произношение несколько отличаются от канонов официального и единого латышского языка. Недостаточно он перфектный. Мне кажется, такая рьяная борьба за чистоту, когда ты либо чисто-латыш, либо тебе никак, должна была бы отойти в прошлое. При этом, я ни в коем случае не ратую за то, чтобы латышский перестал быть единственным государственным. При том, что я — ярый приверженец того, чтобы люди знали латышский, говорили на нем, совершенствовали его, но, чтобы он не становился приговором.
Ратуя за чистоту, страна создает ненужные барьеры, вместо того, чтобы стимулировать людей. По-моему, за годы, прошедшие с восстановления независимости Латвии, половина мероприятий, связанных с укреплением позиций госязыка, носили либо формальный характер, либо достигали совершенно противоположной цели — не сплотить и заинтересовать, и даже не заставить, а разозлить, унизить и отпугнуть. Знание языка — отличная цель, но средства ее достижения зачастую выбираются неправильные.
– У вас в театре организуются курсы латышского языка?
– Похвалю: наша языковая инспекция предлагала актерам такие курсы на очень хороших условиях. Три наших молодых актера успешно их посетили и сдали экзамены на высшую категорию. И это прекрасный пример.
– Даугавпилсский театр регулярно ставит спектакли на латгальском языке — это твоя заслуга?
– До моего прихода был один такой спектакль, я с удовольствием продолжил, тем более что этот язык для меня не чужой — мои предки по маминой линии родом из Латгалии, когда в детстве приезжал на лето к бабушке, слышал этот язык. По моим ощущениям, это энергетически очень сильный и эмоциональный язык. Он ведь древнее латышского, который произошел как раз-таки от латгальского. Фонетика и традиции использования этого языка позволяют более эмоционально на нем говорить, чем на латышском. По этой причине мне очень нравится с ним работать.
За пять лет моей работы в этом театре было поставлено пять таких спектаклей. В том числе и шекспировский "Сон в летнюю ночь". В них играют как те, кто с рождения владел латгальским, так и те, кто его выучил для спектакля. Такая вот интересная языковая лаборатория. И мы будем ее продолжать.
В этот раз мы привозим в Ригу шокирующую комедию "Латгальская рулетка" — наглядный пример того, как удачно латгальский язык ложится на острые ситуации в пьесах. Пьесу уральского драматурга Василия Сигарева "Русское лото" перевела на латгальский язык наша актриса, которая и сыграла главную роль.
– Латгальская "рулетка" похожа на русскую?
– Название было намерено ассоциировано с этой опасной для жизни игрой. По сюжету, некая дама подозревает приглашенных на праздник друзей в краже из ее квартиры, берет их в заложники и начинает допрос, переходящий в пытки и обыски с раздеваниями. В принципе, там все написано довольно смешно. Но жутко становится, когда осознаешь, до какой стадии озверелости может дойти человек, для которого материальное дороже всего. Он готов продать, предать, зарезать, погубить, лишь бы вырвать из другого кусок.
– Действие другого гастрольного спектакля — "Тайна Мистера Х" по оперетте Имре Кальмана — ты перенес в Ригу 1925 года — почему?
– Период между двумя мировыми войнами был временем расцвета кабаре. В том числе и в таком европейском городе, как Рига, для которой интернациональность и многоязычность была тогда чем-то естественным, а не предметом для склок, ненависти и вражды. И эта атмосфера очень перекликается с тем городом, в котором сейчас работаю я — Даугавпилсом. Вот так все и сложилось.
В те времена Рига переживала весну в политике и жизни. Латвия только обрела независимость, все начиналось, строилось, кипело, бурлило. Многие яркие личности тех лет вошли в историю. В том числе — знаменитый создатель актерской школы Михаил Чехов, который в Риге гастролировал, а потом работал — вот я и решил сделать Чехова другом Мистера Х, подобно тому, как Тарантино ввел в свою фантасмагорию "Бесславные ублюдки" Гитлера и Черчилля. Мистер Х — рижанин, влюбленный в дочь известного политика, едет изучать искусство в Петербург, а в это время его дядя-аферист обманом склоняет девушку к сожительству… Спектакль поставлен на русском языке, но звучит и латышская речь, как в те времена.
– Какая публика ходит?
– Я часто сижу на спектаклях в зрительном зале и точно могу сказать — никакой языковой гомогенности у публики нет. Если спектакль хороший (а ничем другим публику не заманишь), то язык не является препятствием для похода в театр.
– Новый сезон театр собирается открыть постановкой сказки "Голый король", которая заявлена, как политический театр…
– Эта постановка родилась неспроста. Сказка Андерсена наглядно иллюстрирует, в каком мире мы сегодня живем. Я говорю не только о Латвии, а обо всех этих многочисленных информационно-пропагандистских пространствах, в каждом из которых царит однобокость и желание не дискутировать и спорить, а навязать свою точку зрения, заставив всех думать одинаково.
Особенно страшно, когда законы начинают писать под то, что "король одетый", в то время, как он — голый. А если кто-то скажет, что он — голый, еще и криминал пришлют. Это совсем уж жутко! Так мы и живем.
Очень надеюсь, что через эту детскую сказку люди посмотрят на ситуацию более критично и честно. Ведь если они действительно видят одежду на "голом короле", это говорит о том, что они либо сильно напуганы, либо сильно зависимы, а значит, перестают быть личностями и превращаются в убогую серую массу. Те, кто вышли из советского времени, хорошо помнят, как оно было. Казалось, что это навсегда ушло — ничего подобного!
– Даугавпилс меньше зашорен стереотипами?
– Еще лет пять назад я так бы не сказал. Должно было пройти время, чтобы, однажды съездив в Ригу, я осознал: за эти годы жители Даугавпилса никак не поменялись, они остались на том же уровне честности восприятия ситуации, как она есть, зато сильно поменялся мой родной город — за пять лет он стал гораздо более зашоренным и зомбированным. Это касается не только политики, но и отношения к жизни, деньгам, работе.
В Даугавпилсе люди честнее смотрят на жизнь — они способны анализировать, делать выводы и менять точку зрения. К примеру, когда я прибыл в театр и начал мести метлой по-новому, ко мне вполне закономерно возникло неприятие. Но когда люди увидели результаты, ко мне стали прислушиваться — ситуация начала меняться. В Риге же, если на тебя повесили ярлык — тебе его не снять.
Сколько лет мы приезжаем в Ригу с гастролями, и всякий раз после спектакля к нам подходят: ну ничего себе, и это был театр из Даугавпилса?! То есть от нас заведомо ничего хорошего не ждут. По счастью, нам всякий раз удается рижан переубедить. Я даже слоган придумал для рекламной кампании: "Если спектакли не понравятся — мы вернем деньги!".